Речь пойдёт о рассказе Льва Николаевича Толстого «После бала» (см. рис. 1). Это знаменитое произведение, в котором сплелось много всего, несмотря на короткий текст.

Важно понимать, что писатель не может написать что угодно. Он подчиняется своему таланту, а значит, в произведении обязательно будут какие-либо детали, которые писатель, может, и хотел бы упустить (деталь в художественном произведении – мельчайшая подробность, с помощью которой создается художественный образ), но не стал этого делать, например из-за своих гражданских убеждений, которые овладевали им в момент написания произведения.

Именно поэтому Гоголь сжигал часть своих «Мертвых душ», а Толстой впоследствии говорил, что никогда не написал бы такую дребедень, как «Война и мир»:

То есть позиция Толстого со временем менялась, но на момент написания произведений он подчинялся определённому настроению, внутренней гармонии.

Если внимательно читать «После бала», можно увидеть деталь, на которой держится весь рассказ, хотя при анализе данного произведения должного внимания этой детали не уделяют.

Для начала ознакомьтесь с цитатой Набокова (см. рис. 2) о читателях:

Если спроецировать эту мысль на рассказ «После бала», то можно выразиться так: «Что может быть скучнее и несправедливее, если заранее знать, что Толстой изобличает жестокость и несправедливость крепостного права и эту же жестокость, но уже в армии».

Главным местом в рассказе является наказание солдата, отношение к этому наказанию, то, как оно перевернуло жизнь Ивана Васильевича. Для начала нужно разобраться, за что его наказывают. Многие читают про наказание, забыв узнать, какое преступление он совершил. Тут стоить вспомнить, как менялись меры наказаний в разные эпохи и что телесные наказания были отменены только в конце XIX века. Читатель должен замечать такие подробности:

В этой цитате важным является слово «побег», потому что именно за этот поступок наказывают солдата. В рассказе так спрятано само преступление, что все говорят лишь о наказании.

Побег из казармы в армии является очень серьезным преступлением, за него всегда наказывали строго. Потому что если человек убежал из казармы, то он может убежать и с поля боя. А побег может спровоцировать панику. Толстой, как артиллерист и военный, прошедший крымскую кампанию, наверняка понимал, что такое побег.

Человек просит о помиловании, но он просит об этом тех, кого завтра, возможно, предал бы. Поэтому оценивать жестокость нужно в каких-то относительных мерках.

Описанные события происходили 170 лет назад, поэтому для современного человека дико об этом читать. Но если отсчитать от момента написания рассказа еще 170 лет, то выяснится, что тогда наказанием вообще было нанесение серьёзных увечий. Всё меняется, степень и мера наказаний с течением времени тоже меняются. Постепенно отменялись пытки, отменялось членовредительство, и вот пришли к тому, чтобы отменить наказание шпицрутеном (даже по названию понятно, что данный вид наказания изобрели не в России).

За ошибки и нерадивость в учениях полагалось от 100 ударов шпицрутенами, за пьянство – 30–500 ударов, за воровство – 500 ударов, а за побег можно было получить 1000 и более.

Иван Васильевич рассказывает, что был влюблён в девушку:

Но двигаться дальше ему помешало то, что он идеалист. Иван Васильевич относится к категории людей, которые и жить-то не хотят, им дай только повод спрятаться от чего-либо. Он отказался идти на службу, он был влюблён, но отказался от каких-либо отношений:

Можно сказать, что это и не было любовью, он создал для себя некий образ, миф. Напоминает легенду о Пигмалионе – скульпторе в греческой мифологии, создавшем из слоновой кости прекрасную статую, девушку Галатею, и влюбившемся в своё творение (см. рис. 4). Он так влюбился, что Афродита сжалилась и оживила эту статую.

Герою рассказа повезло: у него случилась любовь. Но на любовь нужны душевные силы, а у Ивана Васильевича их нет. Всё, на что он способен, – немного повосторгаться возлюбленной и совершать романтические прогулки. А как только возник повод, он от всего отказывается. Можно сказать, что девушке повезло, ведь они могли пожениться. А за такого человека замуж выходить не стоит. Иван Васильевич не может отделить желаемое от должного, он инфантилен и слаб.

Рассмотрим сцену, где полковник зачем-то бьёт солдата, который мажет:

Тут важно понять, в чем смысл такой экзекуции. Когда наказывали человека, присутствовал весь полк, били абсолютно все. Было важно, чтобы каждый ударил сильно и тем самым отделил себя от этого человека, чтобы наказуемый стал чужим (см. рис. 5). Это сильный психологический момент, когда человек думает, что таким не будет. Механизм «свой – чужой» сидит в нас очень глубоко, ещё со времён первобытных людей. Все бьющие обозначают, что наказуемый человек для них чужой, а значит, они такими не будут. Естественно, каждый должен ударить сильно, полковник за этим следит. Но в обществе нарастали протесты против телесных наказаний, и Толстой отразил их в своём рассказе.

Полковник делал в мирное время то, что делает офицер в бою. А в бою офицер может просто расстрелять бегущего.

Иван Васильевич рассматривает жизнь как идеальную конструкцию, он не знает, что государство – это механизм, а в механизме обязательно что-то (или кто-то) действует жёстко и чётко. И наказания – часть этой жёсткости. Они и сейчас есть, но другого вида.

Летом 1942 года был выпущен приказ № 227 под названием «Ни шагу назад» и были введены заградотряды. Представьте, что люди сидят в окопе и знают, что если они побегут от врага, то по ним будут стрелять свои (см. рис. 6). В окопе может сидеть и человек сильной воли, и колеблющийся. Заградотряд работает на обоих, потому что тот, кто имеет волю к сопротивлению и не собирается бежать, знает, что не сбежит и его сосед. Но и тому, кто подумывает сбежать, это полезно, ведь он не станет предателем и трусом (и, возможно, тем самым сохранит жизнь себе, своим родным и близким). Вот такие жёсткие, но действенные методы были в армии. Хотя с точки зрения мирного времени мысль о том, что можно стрелять по своим, ужасна.

Перед читателем на поверхности лежит сюжетная линия рассказа: татарин сбежал из казармы. Но и Иван Васильевич совершил побег. Он сбежал от жизни. Он говорит, что так нигде и не служил, так и не женился, был в каких-то советчиках, возможно, преподавателем. Вспомните, как он идеализирует всё, как он возмущается, когда кто-то намекнул, что танец – это когда люди касаются друг друга (см. рис. 7):

Ещё одной деталью, которые вдохновляют читать такие произведения подробно, являются сапоги, в которых ходил полковник. Толстой не просто так упоминает, что это были опойковые сапоги.

Эта деталь находится в начале произведения. Встретив её, читатель понимает, что дальше будет что-то тяжёлое, непростое (ведь молодого телёнка убили, чтобы сделать сапоги, в которых теперь ходит полковник).

В рассказе больше десяти раз встречаются слова умиление, умилился. Такой излишней «сладостью» автор, видимо, хотел подчеркнуть, что Иван Васильевич витает в какой-то сладкой патоке, в своих мечтах.

Великие люди призывают читать много раз. Рассматривая картину, обращаешь внимание на сочетание цветов. Написать их разом невозможно, художник наносит их постепенно. Писатель делает это при помощи разных приёмов, в частности – деталей, которые нужны, чтобы подчеркнуть определённую мысль или идею автора. Но значение и форма детали может измениться со временем. И та деталь, которая не должна приковывать внимание, начнет выпирать из главного фона.