Даже когда мы говорим о здоровье человека, нам нужно сравнение с другими индивидами, чтобы вывести некие общие формулы. Тем более это необходимо тогда, когда речь идет об отношениях между людьми, неких социальных процессах. Например, такое явление, как равенство, нельзя рассматривать опосредованно, только по отношению к одному человеку, но можно рассмотреть его в комплексе с понятием «общество».

Задумываясь о понятии «равенство», на ум приходят слова «свобода, равенство, братство» (национальный девиз Французской Республики и Республики Гаити, берущий свое начало со времен Великой французской революции). Идеи равенства возникли тогда, когда разрушились сословные различия. Но равенство перед кем или чем? Раньше утверждалось, что все равны перед Богом. А перед законом, т. е. внутри общества? Оказалось, что обществу как субъекту понятие «равенство» выгодно как инструмент. Но может ли быть равенство? Равенство, или тождество, может быть в математике, а в природе, если два объекта равны по всем параметрам, то это просто один и тот же объект. Два внешне одинаковых предмета уже различны хотя бы потому, что они занимают разные места в пространстве. Т. е. в природе равенства не бывает, поэтому о равенстве мы можем говорить только в некотором смысле, например: равенство перед законом.

Оказывается, неравенство бывает эффективно. Например, возьмем устоявшуюся и долго существовавшую в западном обществе норму – майорат.

Все знают сказку «Кот в сапогах».

Почему старшему досталась мельница, среднему осел, а младшему кот? Потому что так экономически выгодно. Не пилить же мельницу на три части или устанавливать законы пользования. Все это остановит экономику, поэтому обществу в целом выгодно, чтобы какая-то неделимая производственная единица была в одних руках. И мы видим, что это эффективно. В других частях света делалось по-другому. Например, у нас все делилось между сыновьями поровну. Это была попытка соблюдения равенства. Существовало понятие «удельный князь».

Оказывается, что неравенство в некотором смысле эффективно, но до определенного предела, потому что если будет накапливаться недовольство и чувство несправедливости, то возникнет ощущение хаоса, а, как известно, люди изначально боятся трех вещей: голода, холода и хаоса. Поэтому общество изобретало какие-то нормы, которые и чувства справедливости удовлетворяли, и в то же время неравенство оставляли. Это сословность. Сословие – это несравниваемость. Т. е. крестьянин не сравнивает себя с барином, они живут по разным законам. Поэтому большой несправедливости как бы и не было.

Утописты писали, что для того, чтобы было равенство, нужно детей отбирать у родителей и воспитывать отдельно. Близка к этому была Спарта. Но как только мы оставим детей в семье, и они естественно наследуют то, что имели родители, то неравенство сможет достичь больших размеров. Для примера приведем модельную задачу. Идут два человека.

Перед ними два ящика. Они догадываются, что в каком-то ящике лежат деньги, а в каком-то ничего. Кому какой достанется, неясно. Представим, что один человек голодный, а у другого есть деньги. Голодный думает: «Если мне достанется пустой ящик, то я умру с голоду». А тот, у которого что-то есть, думает иначе: «В одном из ящиков, возможно, лежит 1000 рублей, поэтому я могу предложить голодному 100 и ящики оставить себе». Он предлагает, и голодный соглашается. Вот пример модели свободного капитализма, когда тот, кто вырвался чуть вперед, зарабатывает еще больше. Это богатство накапливается, и получается неравенство и несправедливость. Мы привыкаем к тому, что владение чем-то вполне естественно наследуется. Нормально же, что вы живете в доме, который наследуется вашими детьми. Вы же не делитесь своей квартирой с теми, у кого квартиры нет. Если кто-то придет к вам и скажет, что это несправедливо, или попробует с вами жить, это будет считаться незаконным. А вот позавидовать тому, кто владеет не квартирой, а большим домом, – это вполне естественно. Те, у кого есть квартира, считают, что наличие тех, кто владеет большим домом, – это несправедливость.

Представьте, что ваш отец делал что-то для Отечества, рисковал и погиб. Что вы унаследуете? Звание, гордость. Получается, что тот, кто в это время зарабатывал, передаст своим детям по наследству имущество, состояние, а дети, чей отец погиб, не получат ничего. Эту задачу решало дворянство. Те, кто воевал, наследовали само право, вписывались в сословие дворян. И как бы ни был богат человек из другого сословия, он все равно на этой иерархичной сословной лестнице находился ниже дворянина. Справедливо? В каком-то смысле да.

Вообще говоря, равенства нет. Оно придумано людьми как инструмент мышления о том, как мы тут живем.

Как ни странно, наиболее несправедливым кажется законное неравенство, поэтому так много произведений о благородных разбойниках (Робин Гуд). Поэтому в Библии мать Иакова входит с ним в преступный сговор и обманом отбирает у Исава право первородства. Притом это не осуждается. Благородный разбойник – это часто тот, кто пошел против закона, потому что закон был несправедлив по отношению к нему. Например, Кот в сапогах, который помогал хозяину незаконным способом, выступая в роли разбойника или рэкетира. И мы его оправдываем, потому что законное неравенство более обидное и несправедливость чувствуется острее.

А третье неравенство – это аморально, и ты можешь чувствовать некое моральное превосходство. Поэтому так устойчиво сегодня общественное мнение, что все миллионеры – воры, что в России нет честного богатства и т.д. Потому что так лучше и проще думать. Иначе получается, что он честно заработал и я мог, но почему-то не сделал. Тогда это будет касаться куда более глубоких чувств человека и оценки себя. А когда говоришь, что он украл (заработал нечестно), то как-то спокойнее. Но и поощрять такие оценки общество не может. Если все будут так думать, то возникнет потенциал революции, хаоса. Получается, что жизнь общества нестабильна, поэтому для поддержания этой стабильной неустойчивости нужны механизмы, один из таких – государство.

К сакральному неравенству относится такое неравенство, которое обеспечивает талант. Например, кто-то замечательно поет и вдруг становится знаменитым певцом, получая и достаток, и славу.

И тут есть чувство несправедливости, потому что мы по-разному оцениваем заслуги и награды за них, как можем по-разному оценивать соответствие преступление и кары. Мы можем говорить: «Да, он талантлив, но не настолько, чтобы быть таким богатым и жить лучше меня». Но в каком смысле «лучше меня»? Я не видел его труда, не знаю, что он переживает. Это все я не оцениваю, я оцениваю только внешний результат. Вот на этом тоже может расти чувство несправедливости.

Можно с уверенностью утверждать, что задача общества – сделать так, чтобы чувство несправедливости не было настолько ярким, сильным и не охватывало массы. Поэтому общество придумывает разные способы его нивелировать. Например, квоты на образование. Рассмотрим западные страны. Если ты родился в бедном квартале, то тебе могут помочь при поступлении в университет определенные квоты. И тут же рождается несправедливость другого рода: я учился, старался, а поступить не могу, потому что, например, у меня другого цвета кожа.

Тут нет ответа, как правильно. Мы пробуем. Мы, как человечество, движемся, ищем правильную формулу. С одной стороны, мы должны помогать тем, у кого не получилось, но тем самым помогаем тем, кто и не хочет, чтобы получалось. Ему достаточно того, что дадут. Мы замечаем тех, кто несправедливо получает помощь. Это сложная задача. Но понимать, что она сложна, должен каждый.