О формировании вкуса
Статья и видео на тему воспитания и образования детей
Не претендуя на какую-то педагогическую теорию, хотя можно было бы привести даже подтверждающие мысли из классиков, я скажу такое полезное соображение.
Уместна аналогия человека с компьютером: в компьютере есть алгоритмы, и потом эти алгоритмы перерабатывают те данные, которые поступают. Если пользоваться более популярными терминами — с человеком происходит близкая вещь: лет до 5-6 формируется вкус, то, что мы потом назовём «душа», в общем, сам человек. А потом этими алгоритмами вкуса он обрабатывает всякую информацию, которая поступает.
Поэтому так странно, что два человека одной культуры, одного уровня образования, живущие в одном обществе и имеющие одну и ту же входную информацию, вдруг находятся в совершенно противоположных позициях в политических вопросах. И бесполезно спорить. Один скажет, что важнее равенство, другой скажет: нет, справедливость. Равенство — это когда у всех что-то равно, а справедливость, когда тому, кто талантливее, досталось больше. Или тем, у кого родители что-то замечательное совершили, им же справедливо досталось. Все же считают справедливым оставить в наследство какую-то дачу, которую ты построил. А почему не справедливо то, что рождало сословные дворянские общества? Если отец или дед были выдающимися воинами, рисковали своей жизнью и жизнью наследника, наследнику бы тоже что-то досталось.
Иллюстрация / shutterstock (Источник)
Эти разные алгоритмы строятся в детстве. Потом и художественное произведение воспринимается по-разному, как доказательство того, что человек имеет внутри. Есть такое хорошее слово «усваивается».
В детстве информация усваивается. Она и то, что со мной случается, делают меня таким, какой я есть, и уже потом моё отношение к тому, что происходит, и разные позиции.
Говорят: «Глаз себя не видит» или «Сам себя не чувствуешь, пока ничего не болит». Так и тут: то что ты усвоил, ты не помнишь; тебе не нужно это помнить, это и есть ты сам. Поэтому памяти самого дальнего детства как бы и нет. Некоторые люди говорят, что они помнят себя очень рано, может быть, это просто они такие продвинутые, что период формирования их самих прошёл раньше. То, что моё, что я и есть, мне помнить не надо. Я как раз помню то, что мне не очень ложится, это мне действительно нужно помнить, оно отдельно существует.
Интересно, что если долго занимаешься чем-то, скажем, математикой, то потом нет ощущения, что ты помнишь какие-то теоремы, какие-то факты. Ты их можешь вывести, они как бы в тебе существуют, то есть они тоже тобой усвоены. Ты не помнишь, какая это теорема, что это, для тебя оно «само собой», потому что это ты и есть.
Интересно, что если долго занимаешься чем-то, скажем, математикой, то потом нет ощущения, что ты помнишь какие-то теоремы, какие-то факты. Ты их можешь вывести, они как бы в тебе существуют, то есть они тоже тобой усвоены. Ты не помнишь, какая это теорема, что это, для тебя оно «само собой», потому что это ты и есть.
Иллюстрация / shutterstock (Источник)
Поэтому на самом деле первые годы самые важные, и они тем труднее, что эту важность надо осознать. Кажется, что ребёнок полностью подчиняется, ему же некуда деваться. Можно с ним общаться, можно не общаться, он стерпит это.
В этом-то и есть тонкость: да, можно, потому что его как бы и нет ещё, он не может на вас надавить. Но тут-то и нужно проявить свое «я» и сказать: «Да, сейчас как раз происходит самое важное, то, что незаметно существует». Можно привести стихи Соловьёва:
«Милый друг, иль ты не слышишь,
Что житейский шум трескучий —
Только отклик искажённый
Торжествующих созвучий?»
Что житейский шум трескучий —
Только отклик искажённый
Торжествующих созвучий?»
Тут что-то в этом роде, они все чувствовали неуловимое. Самым главным может быть то, чего мы не видим, и то, что любовь к ребёнку помогает разглядеть и учитывать.
Другие материалы