В офисе одна мама, наша сотрудница, мама семилетнего ребёнка спросила: «А что, как говорить с ребёнком о возникшем у него страхе смерти?». И она вот мне казалась вполне разумным человеком, она ответила… Я говорю: «А как же вы всё-таки отвечаете?» — «Ну, я сказала, что боженька заберёт», — в этом было бы ничего страшного, если бы она была верующей, вот искренне верующей действительно, а на самом деле она таковой не является, и сама же и говорит это, ну просто не нашла, что сказать. И мне кажется, для семилетнего этот вопрос вообще-то уже должен был быть раньше ещё решён, ответ должен быть у него, а именно потому что человек сталкивается со смертью, когда увидел там мертвого голубя на улице, и это стоит объяснить ещё в три-четыре года, ну начиная от комара убитого, да, что такое жизнь и у жизни есть конец.

И это должно войти так же и не должно быть удивительным, как ребёнка в каком-то возрасте не удивляют его физиологические проявления, включая состояние, что там есть кровь в организме и так далее, что он не единое целое некое.

И конечно, стоит объяснять и то, что бывают инвалиды, и почему это бывает, и что такое... И это и есть жизнь, что она всё-таки состоит из чего-то, это не что-то целостное, и как страшно тогда прикоснуться, да.

А просто страх смерти, мне кажется, к семилетнему возрасту, ну должен возникать, может возникать, но он должен быть вот таким способом расширения именно, именно отхода от эгоцентризма. Что значит страх смерти за себя? Все умирают, всё вокруг рождается и умирает — вот это должно раньше быть принятым внутрь, тогда и страх личной смерти будет намного легче и конструктивно переживаться.