Философы, политики некоторое время удивлялись, изучали, как же так получилось, что русский народ так резко отказался от религии. Что же, он не был религиозным? Значит, это всё была какая-то видимость? Вера же была, не зря был выдвинут лозунг «Православие, самодержавие, народность». Тот, кто его выдвигал, он же понимал, что это что-то объединяющее. Если подумать, то ничего удивительного в этом нет.

Не идея «давайте все обогатимся», это что-то совсем личное. Ты будешь богат, а я? У тебя будет две коровы, а у меня три. Ты мне будешь завидовать или я тебе. Это не что-то объединяющее.

А вера в Бога, церкви везде, или вера в наше общее не очень ясное светлое будущее, — это объединяет. Оно, может быть, недостаточно чёткое, и в то же время действительно светлое. Принято говорить «за всё хорошее». Вот это за всё хорошее. Поэтому, да, религиозность, когда народ был ещё на предыдущем уровне.

В каком смысле «свои» – это уже другой вопрос. Религия объединяет, или общий лозунг объединяет. Вот это так было.

Сейчас, недавно, мы вдруг оказались без этого понятного лозунга, который как бы объединяет нашу неосознанную часть мышления, вносит понимание. Есть искусство, литература, смогут ли они заменить это — другой вопрос. Действительно был прав Лосский, когда говорил о характере русского народа и главной чертой выделил страстность. Страстностью можно назвать вот это желание иметь нечто такое сакральное, общее.