Если задача выживания решена, а доступ одновременно к знаниям и к информационной части культуры практически у всех одинаков (а наши электронные средства всё больше и больше позволяют, выравнивают эти возможности), то, мне кажется, отношение к равенству и неравенству зависит в большей части от самого человека.

Какое-то время назад была актуальна проблема голода, люди голодали. Сейчас всё больше и больше говорят о проблеме в разнице между богатыми и бедными. Не говорится о том, как живут бедные, что такое бедность, нет; просто назначается некая черта и говорится, что ниже этого дохода – бедность, при том, что это не уровень выживания.

Проблема общества в том, что эта разница может вести к каким-то турбулентностям, к хаосу, недовольству, основанному на зависти. Если посмотреть, человек, который сейчас считается бедным, двести лет назад таким бы не считался. Как вид мы не изменились за двести лет, безусловно, поэтому именно сравнение приводит к недовольству. «Сравнение», чтобы не называть слово «зависть». А в «сравнении» уже сидит слово «выравнивание», «равенство».

Когда общество, или человечество, было на более низкой ступени и еле-еле выживало, благодаря неравенству собирались какие-то средства – собирались добровольно или нет, сейчас не про это речь, – и какая-то часть общества отряжалась на изобретение, на создание чего-то нового: придумывание машин, механизмов и прочее.

Исходя из этого мы можем решать, как нам самим думать о неравенстве и как детям сообщить, почему без него нельзя было, и в каком смысле оно осталось сейчас, когда вопрос выживания фактически решён, а в вопросе доступа к информации и культурным ценностям мы фактически равны. Как относиться к неравенству имущественному – это проблема, и очень важно её вырабатывать.